Серая амбра звучит как морская соль на древней коже — бесконечная, первозданный. Таиландский уд из Трата и индонезийский уд тянутся дымными нитями сквозь шафран и ветивер, словно молитва, проходящая через пламя. Роза и чампака раскрываются в тишине — лепестки, хрупкие от воспоминаний, согретые кардамоном и иланг-илангом. Затем приходит мускус — дикий, магнетичный, почти человеческий — соединяющий плоть и дух, тень и золото.
В этом аромате нет сладости — только притяжение истины. Нет обещания чистоты — лишь священная нагота существования.
Muscaline звучит под кожей, как тайный ритм — наполовину звериный, наполовину ангельский, полностью божественный.